Изменение престолонаследия. Акт о престолонаследии

2.1 Мировая практика престолонаследия

Определив, кто имеет право на престолонаследие, следует затем выяснить порядок, в каком лица, имеющие это право, призываются к замещению престола. Неделимость государства приводит к установлению начала единонаследия. Престол наследует всегда одно только лицо. Порядок единонаследия может основываться на различных системах: сеньората, майората и примогенитуры или первородства. Сеньорат есть наследование престола старейшим по возрасту во всем роде. Майорат - наследование престола лицом, стоящим в ближайшей степени родства к последнецарствовавшему, а если имеется несколько лиц одинаковой степени родства, то из них старейшего по возрасту. Таким образом, по началу майората брат исключает от престолонаследования внука и правнука. Обе эти системы представляют то неудобство, что престол при них постоянно переходит в боковые линии с исключением прямой. Между тем для государства удобнее, чтобы престол переходил всегда к лицу, наиболее близко стоящему к последнецарствующему, так как только при этом условии государственному управлению обеспечены будут желательные устойчивость и постоянство. От представителей прямой нисходящей линии, конечно, с гораздо большим основанием можно ожидать осуществления власти в одном и том же духе и направления и сохранения раз установившихся традиций, чем от боковых линий. Поэтому в настоящее время везде установилось начало первородства в соединении с правом заступления. Престол переходить к нисходящему потомству, так что прежде всего наследует перворожденный и все его потомство, затем следующий и его потомство и т. д. В боковые линии престол может перейти лишь по пресечении всех прямых нисходящих линий. Только по пресечении всего потомства старшей линии призываются представители младших линий, только по пресечении прямых - боковая. На этом основании правнук, например, старшей линии исключает от престола всех младших детей. И наши Основные Законы устанавливают оба эти начала: первородство и заступление (ст. 5).

Но этими началами еще не вполне определяется порядок престолонаследия. Кроме первородства и заступления, необходимо еще выяснить соотношение, какое устанавливает закон в отношении к правам на престолонаследие между мужчинами и женщинами и между мужскими и женскими линиями. В этом отношении постановления законодательства современных монархий довольно разнообразны. Правда, мужчинам и мужским линиям везде оказывается некоторое преимущество перед женщинами и женским линиями. Так как политическими правами в современных государствах вообще пользуются только мужчины, то весьма понятно стремление без крайней необходимости не допускать женщин к осуществлению прав монарха, как высших политических прав. Наследование же престола женскими линиями имеет то неудобство, что оно приводит неизбежно к появлению на престоле иностранных родов. Но предпочтение мужчин и мужских линий установлено не везде в одинаковой степени. В этом отношении можно различать три основных системы престолонаследия: салическую, кастильскую и австрийскую.

Салическая система допускает к престолонаследию только мужских представителей мужских линий, совершенно и безусловно лишая прав престолонаследия женщин и женские линии. В Итальянской конституции, ст. 2, определение порядка, престолонаследия ограничивается просто ссылкой на "условия. салического закона". Та же система принята в Бельгии (Конст. ст. 60), Пруссии (Конст. ст. 53), Румынии (Конст. ст. 82, 83), Сербии (Конст. ст. 10), Дании (закон 31 июля 1853 года, постановляющий, что датская корона наследственна в мужском потомстве короля Христиана IX по порядку первородства), в Швеции, где эта система установлена при воцарении Бернадота законом 26 сентября 1810 года.

Австрийская система допускает к престолонаследию и женщин, и женские линии, но только при условии полного пресечения всех мужских линий и мужских представителей мужских и женских линий. Этот порядок престолонаследия установлен в Австрии Леопольдом I, так наз. pactum mutuae successions 12 сент. 1703 года. Прагматическая же санкция 19 апреля 1713 года изменила его только в одном частном вопросе. pactum mutuae successions, в случае пресечения всех мужских линий, призывал к занятию престола прежде всего представителей старшей женской линии, так наз. Regredienterbinen, и тем сохранял и в престолонаследии женщин и женских линий начало первородства; прагматическая санкция, напротив, отдает преимущество в престолонаследии ближайшей родственнице последнецарствовавшего лица, так наз. Erbtochter, и тем устанавливает в престолонаследии женщин и женских линий, вместо начала первородства, начало заступления, Rückwärtsprimogeniturordnung.

Австрийская система принята также в Голландии (Конст. Статьи 11-15), Баварии (Конст. Статьи 2-6), Саксонии (Конст. Статьи 6, 7) и Вюртемберге (Конст. ст. 7).

Кастильская система еще более, чем австрийская, расширяет права женщин и женских линий на престолонаследие. Она применяется теперь только в четырех государствах: Испании, Португалии, Греции и Англии. По испанской конституции ст. 60 и 61, престолонаследие совершается, в потомстве Альфонса ХII, по порядку первородства и представления, с предпочтением всегда старших линий младшим; в одной и той же линии более близкий родственник предпочитается более далекому; при равной степени родства мужчина предпочитается женщине, при равенстве пола - старшее лицо. Если все потомство Альфонса ХII пресечется, наследуют его сестры, затем его тетка, сестра его матери, вместе с их потомством и, наконец, его дяди, братья Фердинанда VII. Точно такой же порядок престолонаследия устанавливает и португальская конституция. За отделением от Португалии Бразилии и отречением бразильского императора дон Педро I от португальского престола, престол этот признается наследственным в потомстве королевы Марии II, а за пресечением всего нисходящего ее потомства перейдет в боковые линии (Конст. статьи 86-88). Греческая конституция, ст. 45, довольно неопределенно постановляет, что греческий престол наследствен в потомстве короля Георга I по порядку первородства с предпочтением мужских представителей.

Та же система установлена в Англии актом 1701 года (Act of Settlement, 12 and 13 W. II. III, с. 2). Этот акт устранял после королевы Анны свергнутую революцией 1688 года мужскую католическую ветвь Стюартов в лице двух тогда существовавших ее представителей, Джемса и Чарльза Эдварда, и предоставлял наследование английского престола женской протестантской линии Стюартов, родоначальницей которой была дочь Якова I, Елизавета, бывшая королевой Богемской и выдавшая свою дочь Софию за ганноверского курфюрста. Во время составления Акта она была вдовствующею курфюрстиною. По смерти Анны английской престол перешел к ее сыну Георгу I и потом к внуку Георгу II, к правнуку Георгу III и праправнуку Георгу IV. У Георга IV не было детей, но было три брата: Вильгельм IV, герцог Кентский и герцог Кумберландский. Георг IV сменен был на престоле старшим своим братом Вильгельмом, умершим также бездетным; за ним должен был бы следовать герцог Кентский, но он умер раньше опростания престола и оставил после себя только дочь - Викторию; по началу первородства и по кастильской системе, допускающей предпочтение мужчин женщине только в одной линии, она, как представительница линии третьего сына Георга III, отстранила от престола четвертого сына родоначальника другой, младшей линии сыновей Георга III, и сама вступила на престол. По австрийской, напротив, четвертый сын Георга III, герцог Кумберландский, устранил бы от престола свою племянницу, хотя бы и дочь старшего своего брата.

Австрийская система престолонаследия установлена также и у нас Актом 5 апреля 1797 года. Порядок престолонаследия определяется в нем в описательной форме, причем император Павел говорит только о себе и своих детях, что престол после его кончины перейдет к его старшему сыну и всему его мужскому потомству по порядку первородства, затем в род его второго сына и т. д. По пресечению всего мужского потомства сыновей Павла, престолонаследие перейдет в женское поколение, к ближайшей родственнице последнецарствовавшего, и затем к другим женским линиям, всегда переходя от ближайших к последнецарствовавшему к дальнейшим: порядок, именуемый в Акте 5 апреля порядком заступления и представляющийся прямо противоположным порядку первородства.

Определения эти, в их конкретной форме, совершенно ясны и точны: "избираем, говорится в Акте 5 апреля 1797 года, наследником, по праву естественному после смерти моей, Павла, сына нашего большого Александра, а по нем все его мужское поколение. По пресечении сего мужского поколения наследство переходит в род второго моего сына, где и следовать тому, сказано о поколении старшего моего сына и так далее, если бы более у меня сыновей было; что и есть первородство. По пресечении последнего мужского поколения сыновей моих наследство остается в сем роде, но в женском поколении последнецарствовавшего, в котором следовать тому же порядку, предпочитая мужское лицо женскому, однако, здесь приметить надлежит единожды навсегда, что не теряет никогда права то женское лицо, от которого право беспосредственно пришло. По пресечении сего рода наследство переходит в род старшего моего сына в женское поколение, в котором наследует ближняя родственница последнецарствовавшего рода вышеупомянутого сына моего, а в недостатке оной, то лицо мужское или женское, которое заступает ее место, наблюдая, что мужское лицо предпочитается женскому, что и есть заступление. По пресечении же сих родов наследство переходит в женский род прочих моих сыновей, следуя тому же порядку, а потом в род старшей дочери моей в мужское ее поколение, а по пресечении оного - в женское ее поколение, следуя порядку, наблюденному в женских поколениях сыновей моих. По пресечении поколения мужского и женского старшей дочери моей наследство переходит к поколению мужскому, а потом женскому второй дочери моей, и так далее. Здесь правилом положить должно, что меньшая сестра, хотя бы и сыновей имела, не отъемлет права у старшей, хотя бы незамужней, ибо оная могла бы выйти замуж и родить детей. Брат же меньший наследует раньше старших своих сестер".

"Положив правила наследства, должно объяснить причины оных. Они суть следующие: дабы государство не было без наследника. Дабы наследник был назначен всегда законом самим. Дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать. Дабы сохранить право родов в наследствии, не нарушая права естественного, и избежать затруднений при переходе из рода в род".

Из такого описания порядка престолонаследия ясно, что мужским линиям отдается безусловное преимущество перед женскими. Самая отдаленная мужская линия исключат самую близкую женскую. Только после совершенного пресечения всего мужского потомства всех сыновей Павла I престол может перейти в женскую линию.

В мужских линиях престол наследуется по порядку первородства, так что линии призываются к наследию престола одна за другой в порядке их старшинства, сначала старший сын и его мужское потомство, затем второй и его мужское потомство и так далее до самого младшего. Поэтому самый отдаленный представитель старшей линии имеет преимущество перед самым близким представителем младшей (Linealprimogeniturordnung).

Акт 5 апреля 1797 г., несмотря на свою описательную форму, вполне пригоден для общего определения порядка престолонаследия не только между сыновьями и дочерьми Павла, но и между всем его потомством, так как в нем говорится, во-первых, везде не только о старшем сыне и младшем сыне, но и о других, "если бы более у меня сыновей было"; во-вторых, право престолонаследия предоставляется в этом не одному только определенному лицу, а всегда вместе с тем и всему "его поколению" мужскому или женскому.

Эти постановления Акта 5 апреля дополнялись и пояснялись параграфами 15 и 16 Учреждения Императорской Фамилии. В первом из них постановляется: "чтобы родившиеся от Императорской крови, к получению титула, пенсий и уделов, счет свой вели по степени родства их с тем Императором, от которого прямою линиею происходят, и не смешивали бы оного приближавшимся родством с последующими Императорами, после Начальника фамилии восшедшими". Во втором: что все младшие Императора дети, или младшие Его поколений, получают по рождению своему, яко сыновья Государевы , титул и пенсию. Старший сын Императора и все старшие старшего поколения от Его происходящие, уважаемы и почитаемы быть должны яко наследники престола - и назовутся Государевы дети ". Затем в § 17 "дабы все вкупе ясно изображено, и чтоб никто некоторого двоякого толка не представил" излагается, как наследуют престол Константин и Александр и их потомство.

В первом издания Свода, 1832 года, после общих определений статей 3, 4 и 5, говорящих о том, что престол наследствен в ныне благополучно царствующем доме, о нераздельности с российским престолом престолов польского и финляндского идут описательные статьи 6-12. Ст. 6 указывает на принадлежность престола прежде всех старшему сыну царствующего императора; затем последующие статьи, определяющие порядок призвания к наследию мужских и женских поколений младших сыновей и дочерей, говорят просто об императоре, очевидно, разумея под ним также царствующего. Эта редакция, определяя порядок престолонаследия только после царствующего императора, этим самым исключает от престолонаследия все поколения не царствовавших братьев и сестер императоров.

В издании 1842 г. эта редакция была изменена: в ст. 9, 10, 11, говорящих о престолонаследии женских поколений, говорится об императоре-родоначальнике. В изданиях 1857 и 1892 гг. редакция статей сохранилась та же.

В нашей литературе государственного права долгое время вовсе не было толкования статей Свода, определяющих порядок престолонаследия. Клобуцкий ограничился дословной перепечаткой этих статей; у Андреевского, Романовича-Славатинского и даже Градовского дословная перепечатка заменяется пересказом, но также без всяких объяснений. Как бы предполагается, что постановления эти сами по себе вполне ясны. Сам составитель Свода, Сперанский, в своих беседах о законах с императором Александром II, когда тот был наследником, ограничивался передачей статей 3 и 5 Осн. Зак. Между тем, в действительности они не имеют той ясности, какой отличался, несмотря на свою описательную форму, Акт 5 апреля 1897 года;

В ст. 5 говорится: "Оба пола имеют право к наследию престола; но преимущественно принадлежит сие право полу мужскому по порядку первородства; за пресечением же последнего мужского поколения, наследие престола поступает к поколению женскому по праву заступления". Такого общего определения в Акте 5 апреля нет. Оно явилось впервые в Своде и формулировано довольно удачно, и если бы к нему присоединены были из Акта 5 апреля определения "порядка первородства" и "права заступления", порядок престолонаследия был бы определен вполне точно и полно.

Но в Основных Законах не повторены почему-то эти определения Акта 5 апреля, а в примечании к ст. 696 ч. I т. X, изд. 1882 г. право заступления истолковано как представление, что, как будет доказано ниже, совершенно неверно. Все это делает постановления о престолонаследии, как они выражены в Своде, недостаточно ясными.

Параграфы 15 и 16 Учрежд. Импер. Фам. 1797 г. в Своде Законов издания 1882 г. изложены в ст. 83-87 Учр. Импер. Фам. Параграф 15 изложен в несколько измененном виде: указания на титулы и пенсии опущены и говорится общим образом о счете степеней по родству. Параграф 17 весь опущен.

Эта редакция сохранилась в изданиях 1842 и 1857 годов. В действующем издании 1892 года, на основании новой редакции Учр. Имп. Фам., данной Именным указом 2 июля 1886 г., к первоначальному тексту ст. 87, согласному с текстом параграфа 16 Учр. Имп. Фам. 1797 года, присоединены слова "или когда наследует престол их родной брат".

Первый обратил внимание на некоторую неясность постановлений Основных Законов о порядке престолонаследия проф. Эйхельман. Но он не считал возможным разрешить возникающие из текста Свода недоумения доктринарным толкованием и потому, вместо истолкования подлежащих статей, предлагает проект их изменения и дополнения. В ст. 8 Осн. Зак. он находит необходимым к слову "император" присоединить слово "родоначальник" и, кроме того, между статьями 7 и 8 включить новую статью, которая бы восполнила оставляемый ими пробел в определении порядка престолонаследия боковыми мужскими линиями.

Вопрос, возбужденный Эйхельманом, однако, остался почти вовсе без дальнейшего разъяснения. Сокольский считает совершенно бесспорным, что император-родоначальник - Павел I, а на толковании статей 7 и 8 вовсе не останавливается. Алексеев говорит, что "по пресечении женского поколения последнецарствовавшей мужской линии престол переходит к женскому поколению самой первой мужской" не объясняя этого никому неведомого термина. Изложение порядка престолонаследия вообще не отличается у него точностью. Он говорит даже, будто для практического вопроса, кто может вступить на престол по праву первородства, должно держаться правила, что по этому праву всегда вступает на престол ближайший родственник последнего императора. Это совсем неверно. Первородство отнюдь не совпадает с близостью родства. Если после умершего императора останутся его брат, его младший сын и внук от старшего сына, умершего раньше отца, то по праву первородства на престол будут призваны не ближайшие родственники умершего императора, брат и сын, состоящие с ним в первой степени родства, а внук от старшего сына, состоящий к умершему во второй степени родства. Неясность проф. Алексеев усматривает только в ст. 8, и не в том, кого надо разуметь в ней под "императором", а в том, будто бы в конце этой статьи, вместо слов "лицо, от которого право непосредственно пришло", следовало бы сказать "лицо, к которому право пришло". Но предположение о такой переделке редакции основано на очевидном непонимании смысла конца ст. 8. Говорить о том, что не теряет права на престол то лицо, к которому оно пришло, нет никакой надобности. Это разумеется само собой: кто получает право, тот, конечно, его не теряет. Конец ст. 8 имеет совершенно другой смысл, вполне правильно выраженный. Тут устанавливается исключение в пользу того женского лица, от которого право непосредственно пришло в данному женскому поколению, из того общего правила, в той же ст. 8 выраженного, о предпочтении и в женских поколениях мужских лиц женским. То лицо женское, которым начинается данная женская линия, всегда самое первое призывается на престол, не устраняясь от него в силу наличности мужских представителей той же женской линии.

Для правильного истолкования статей Основных Законов, определяющих порядок престолонаследия, необходимо выяснить: 1) кого следует понимать под "императором-родоначальником", "императором", "царствующим императором и 2) что такое "право заступления".

Нет никаких действительных оснований понимать под императором-родоначальником только одного Павла I. В Акте 5 апреля Павел I не именуется так и об Императорской Фамилии Акт говорит не как об "одном" едином роде Павла I, а напротив, как о совокупности многих родов. Объясняя причины, побудившие к определению порядка престолонаследия, Акт указывает, как на одну из них, на желательность избежать затруднений при переходе престола "из рода в род"; право на престол признается не только за отдельными лицами, но и за родами. Определяя порядок престолонаследия, Акт говорит о переходе, за пресечением всего мужского поколения старшего сына императора, престола в род второго сына и других младших, предполагая, таким образом, что потомство каждого из сыновей императора составляет особый род, и каждый сын есть родоначальник своего потомства, как в свой черед и каждый из внуков, правнуков и т. д. будут родоначальниками их потомства. И это вполне согласно с тем, как определяется род в 1 ч. X тома Св. Зак.: совокупность лиц, происходящих от одного лица.

Поэтому, следует признать, что император-родоначальник не какое-либо определенное, конкретное лицо, а каждый член Императорского Дома, имеющий потомство, и потому под императором-родоначальником надо понимать всегда ближайшего к последнецарствующему императору родоначальника. Когда нет ни сыновей, ни внуков, ни родных братьев и т. д. умершего императора, престол переходит к двоюродным, троюродным и т. д. братьям и племянникам.

Точно, так же и выражения император и царствующий не обозначают никакого определенного лица, а всех императоров, смотря по обстоятельствам.

В мужских линиях порядок наследования определяется не близостью степени родства, а первородством. Первородный сын и все его мужское потомство имеют преимущество в наследии престола перед всеми другими членами Императорского Дома. Поэтому, если бы после скончавшегося императора остались братья, младшие сыновья и внук от умершего раньше отца первородного сына, наследуют не ближайшие родственники умершего, младшие сыновья его и братья, а внук его от первородного сына.

При престолонаследии женских линий начало первородства заменяется "правом заступления". В Основных Законах, как уже было сказано, нет определения права заступления, а в 1 ч. X тома Свода Законов это право истолковано, как право представления, что совершенно неверно.

Прежде всего, и в самих Основных Законах, в ст. 5, право заступления указывается, как отличительная особенность престолонаследия одних только женских линий, а право представления применяется, вне всякого сомнения, к престолонаследию и мужских линий.

Еще яснее будет ошибочность толкования, данная праву заступления в X томе, если обратиться к тексту Акта 5 апреля. В нем дано, прямое определение права заступления. В женском поколении, говорится в нем, "наследует ближняя родственница последнецарствовавшего, а в недостатке оной то лицо мужское или женское, которое заступает ее место; это и есть заступление".

Заступление есть особый порядок наследия престола женскими линиями, обратный порядку первородства. В Австрии, где установлен совершенно тот же порядок престолонаследия, этот порядок так и называется Rückwärtsprimogeniturordnung. У нас такого названия нет, но из постановлений Акта 5 апреля ясно видно, что порядок заступления есть обратный порядку первородства. В самом деле, в женских линиях к престолонаследию призываются прежде всего ближайшая родственница последнецарствовавшего представителя мужских линий, а таким при пресечении всех мужских линий всегда окажется представитель самой младшей из них и следование наследования престола женскими линиями пойдет не от старших к младшим, а от младших к старшим .

В начальный период существования государственности на Руси проблем с престолонаследием и преемственностью княжеской власти в общем-то не существовало. Из рук умирающего Рюрика бразды правления перехватил брат его жены Олег, официально считавшийся опекуном малолетнего Игоря, княжить которому довелось только после смерти своего властолюбивого дядюшки. После бесславной гибели Игоря во главе княжества некоторое время находилась его вдова, опекун малолетнего князя Святослава, – княгиня Ольга, передавшая власть своему сыну по достижении им семнадцатилетнего возраста. Осложнения начались со Святославичей, развязавших по наущению своих советчиков братоубийственную войну, победителем из которой вышел Владимир, рожденный от рабыни – ключницы Малуши.

Эта распря, но уже в более крупных масштабах, продолжалась при его детях и завершилась катастрофически: потомство десяти из двенадцати Владимировичей пресеклось. Единственным правителем и владельцем Руси стал Ярослав – после него, кстати, на столетия прерывается существование целой и неделимой Руси. Причина этой трагедии заключалась в том, что князья, пришедшие на смену родоплеменным вождям, руководствовались древним порядком наследования родового старшинства, свойственным как восточным, так и западным славянам, что косвенно подтверждает славянское происхождение Рюрика.

Напомним, что род тогда состоял из отца, сыновей, внуков и т. д. Когда умирал отец, его место занимал старший сын, который становился «заместо отца» своим младшим братьям, а его собственные дети превращались как бы в младших братьев дядьев своих. Таким образом, у них появлялась гипотетическая возможность достигнуть физического старшинства и возглавить род. После смерти старшего брата «отцом рода» делался следующий по возрасту брат. Его сыновья, в свою очередь, как и сыновья старшего брата, переходили в разряд братьев дядьев своих и выстраивались в своеобразную очередь на старшинство в роде. Но если кто-то из братьев умирал при жизни своего отца, то дети его так и оставались в положении племянников и внуков и уже никогда не могли претендовать на старшинство при живых дядьях и живых двоюродных братьях.

Такой порядок и был положен в основу киевского престолонаследия. Сирот этих, без вины виноватых княжичей, называли изгоями, и их будущее целиком зависело от воли великого князя или съезда князей, которые выделяли им «для прокорма» особые волости. За счет этих отчин существовали все последующие поколения изгоя. Наследовать другим князьям изгой и его потомки не могли. Первым таким изгоем стал Брячислав Изяславич, внук Владимира Святого, получивший наследственное Полоцкое княжество. Потом появились и другие «изгойские волости»: Галицкая, Рязанская, Туровская, Муромская.

Бывало и так, что изгой по воле своих дядьев не получал особой волости, а следовательно, и источников существования, в связи с чем он разворачивал «подковерную», а потом и вооруженную борьбу за свои права, но с этим мы познакомимся чуть позже.

Тем временем Киевское княжество, кроме изгойских волостей, продолжало оставаться во власти князя-отца и членов его рода, не исключенных из очереди на старшинство. Правда, сперва члены рода были всего лишь подручниками князя и выполняли его поручения по управлению землями вместо прежних посадников из числа старших дружинников. Началось это родовое посадничество при Святославе, когда он, отъезжая в Болгарию, рассадил своих малолетних детей по волостям: Ярополка – в Киеве, Олега – в Древлянской земле, Владимира – в Новгороде. Эту же практику продолжали Владимир и Ярослав.

Характерно, что распределение волостей имело четкую иерархию. Владимир, к примеру, так рассадил своих детей: в Новгород был отправлен Вышеслав (сын варяжской жены), в Полоцк – Изяслав (первый сын Рогнеды), в Туров – Святополк (сын двух отцов), в Ростов – Ярослав (второй сын Рогнеды). Всеволод (третий сын Рогнеды) получил Владимир-Волынский, Святослав и Мстислав (сыновья чехини) – земли Древлянскую и Тмутараканскую, Станислав и Судислав (сыновья наложниц) соответственно – Смоленск и Псков, Борис и Глеб (сыновья царевны Анны) были отправлены на княжение в Муром и Суздаль. Как видим, старшие сыновья посажены в старшие города, младшие сыновья – в младшие. Освобождается старший город – в него из младшего города переходит следующий по возрасту княжич, уступая младшему брату свою прежнюю волость.

Одним из рекордсменов таких перемещений был наиболее последовательный приверженец лествичного порядка восхождения к власти Владимир Мономах, прошедший «обкатку» на Ростове, Смоленске, Владимире-Волынском, Чернигове, Переяславле, дважды уступавший право на великое, а потом и черниговское княжение своим старшим братьям.

Но таких справедливых и принципиальных поборников старины в истории Киевской Руси было не много. Преобладали алчные, властолюбивые, коварные. За примерами далеко ходить не нужно.

Святой равноапостольный Владимир пришел к власти на «штыках» наемников и через убийство своего старшего брата; будущий святой благоверный князь Ярослав, почувствовав слабину престарелого отца, сначала отказался платить ему дань, а потом, также через кровь старшего брата, сел в Киеве. К счастью для Руси, оба они, повоевав год-другой с братьями и сев на стол, восстанавливали былое единство Руси, да еще находили возможность присоединять к ней новые земли. Однако отношение Ярослава Мудрого к подвластным ему землям как к своим собственным поместьям и желание облагодетельствовать всех своих детей сыграли с ним (а вернее, с Киевской Русью) злую шутку. Умирая в 1054 году, он разделил княжество между своими сыновьями, что было расценено ими и их потомками как передача в наследуемую собственность частей бывшего единого княжества.

Первые десять лет весь княжеский род оставался доволен таким разделом и Изяслав Ярославич достаточно успешно выполнял роль «заместо отца». Скандал в «святом семействе» учинил сын старшего Ярославича Ростислав Владимирович, обделенный волостью и сбежавший в 1064 году в Тмутаракань (через два года он там будет отравлен); потом возжелал больше волостей и больше доходов Всеслав Полоцкий, умудрившийся даже посидеть на киевском престоле зимой 1068/69 года.

В 1073 году неразрешимые противоречия возникают среди Ярославичей. Святослав и Всеволод изгоняют из Киева своего старшего брата (опять старшего!), и великим князем становится Святослав. Но особенно кровавые события происходят в 1076 году после смерти Святослава: его братья (ранее изгнанный Изяслав и Всеволод), объединившись, обратили в изгоев пятерых сыновей Святослава, самым известным из которых был Олег, заложивший династию Ольговичей.

В эту свару вмешались также сыновья вышеупомянутого Ростислава и внук Ярослава Мудрого Давид Игоревич.

Увы, участники этих событий задействовали в усобице все допустимые и недопустимые средства: в ход были пущены и яд, и наемные убийцы, и подкуп, и предательство. Вместо прежних варягов князья призывали на Русь поляков, венгров, косогов, половцев. Попытались втянуть в эту войну и немцев, и Папу Римского под обещание подчиниться и германскому императору, и апостольскому престолу (Изяслав Ярославич). Все это лишний раз говорит, конечно, не о государственных устремлениях князей, а об их личных корыстных интересах, это не забота об участи народа (селян и горожан), а, наоборот, пренебрежение интересами народа, это бесчеловечное отношение к людям, ибо война – всегда кровь, насилие, грабеж, полон.

Во всей этой ситуации только некоторым из князей удавалось быть заботливым хозяином своей волости, радеть за общие интересы земли Русской, стремиться защитить не только собственную казну, но и «челядина» со «скотиной». К таким исключениям, счастливым для Руси, по праву относятся Владимир Мономах и его сын Мстислав. Именно Мономаху удалось на время приостановить междоусобицу своих братьев и внести в их отношения некий порядок или, как тогда говорили, ряд. И первое, что он сделал, – так это отказался в 1093 году от киевского стола, принадлежащего ему по сумме свершенных им подвигов во славу земли Русской, в пользу своего двоюродного брата Святополка II, а в следующем году, дабы не проливать крови православных людей и «не хвалиться поганым», пошел на очередную уступку – отдал Чернигов Олегу Святославичу, приведшему на Русь половецкие полки.

Тем не менее Владимир, оставаясь в тени, продолжал быть самым заслуженным и самым авторитетным князем на Руси. Это ему, еще при власти Святополка II, удалось замирить прежних изгоев Святославичей (Олега, Давида и Ярослава): в ходе их борьбы за наследство погибли в 1078 году киевский князь Изяслав Ярославич и внук Ярослава Мудрого Борис Вячеславич, а в 1096 году – и сын самого Владимира Мономаха Изяслав. Тем самым он избавил тысячи дружинников и горожан от гибели, а десятки и сотни сел и городов от сожжения. На Любечском съезде князей в 1097 году было единогласно принято решение об отчинном праве, т. е. праве сыновей наследовать то, чем владел их отец.

Таким образом, Мономах положил конец борьбе за передел Ярославова наследства между его внуками. Каждый из них сел в свою вотчину, где его суверенные права ограничивались лишь совестью да боязнью гнева Божьего, а также номинальным старшинством киевского князя, кровным родством с другими удельными князьями, существовавшими между ними договорами, скрепленными крестоцелованием, да православными епархиями, подчинявшимися киевскому митрополиту. А с другой стороны, Владимир продолжил начатое Ярославом Мудрым дробление Киевской Руси на волости и уделы.

ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЕ, российские Основные законы устанавливали два порядка престолонаследия, основной - для мужского пола по праву первородства и субсидиарный - для женского пола по праву заступления, т.е. для обоих порядков применялись совершенно различные принципы. Ст. 27 гласила: «Оба пола имеют право к наследию Престола; но преимущественно принадлежит сие право полу мужскому по праву первородства; за пресечением же последнего мужского поколения наследие Престола поступает к поколению женскому по праву заступления». Затем следовали две статьи, 28 и 29, устанавливавшие наследование по линиям в порядке первородства. Именно ст. 28 говорила: «Посему наследие Престола принадлежит прежде всего старшему сыну Царствующего Императора и по сем всему его мужскому поколению», а ст. 29 указывала: «По пресечении сего мужского поколения наследство переходит в род второго сына Императора и в его мужское поколение; по пресечении же второго мужского поколения наследство переходит в род третьего сына и т. д.».

Следующая же статья, 30-я, говорила уже о субсидиарном порядке престолонаследия, особенно подчеркивая его субсидиарность допущением его лишь «по пресечении последнего поколения сыновей Императора», когда Престол переходит к женскому поколению последнецарствовавшего. Ст. 30 предполагала восстановить и при переходе в женские линии опять порядок предпочтения мужского лица женскому, делая исключение лишь для того женского лица, от «которого право беспосредственно пришло».

Важно прежде всего уяснить, кого разумеет законодатель под сыновьями Императора. Разъяснение этому давала ст. 129 Основных законов, которая говорила, что «все младшие сыновья Императора или младшие Его поколения, т. е. все, кроме первородного, считаются по рождению своему яко сыновья Государевы». В силу ст. 130 «вторые и все младшие сыновья старших поколений, яко сыновья определенного для заступления Престола, считались наравне с сыновьями Государевыми с предоставленными для них правами». В противоположность сыновьям Государевым закон российский знал Государевых детей, о которых говорила ст. 128: «Старший сын Императора и все старшие, от старшего поколения происшедшие, доколе Фамилия Императорская существует, уважаются и почитаются, ввиду Императора, яко наследники Престола, и носят наименование Государевых детей».

Для уяснения этих терминов сам имп. Павел I в Учреждения от 5 апр. 1797 дал пояснения примерами для всех последующих рядов поколений Императорской крови. «Дабы все вкупе ясно изображено было, и чтобы никто под видом справедливости некоторого двойного толка изречениям всего нашего учреждения не представил, назначаем мы точный оному смысл объяснить именами, предполагая в пример наших двух сыновей, Александра и Константина, в виде размноженных их фамилий, а посему определяем, что 1) Константин, яко младший наш сын, не имея права к наследию Престола, доколе мужское поколение Александрово не пресечется, получает все определенное для Императорского сына… 2) Александр, старший наш сын, по праву наследства почитается наследником и наследное имеет содержание. Дети его, происходя от наследника Престола, быть должны в виде детей Императора, и для того старший его сын считается наследником и пользуется титулом, содержанием и всеми прочими преимуществами, для последних нами предположенными. Второй сын и все прочие его сыновья, хотя по родству нам уже внучата, но титул и содержание получают равное с назначенным для великого князя Константина. Дети второго сына сына нашего Александра на равной будут степени с детьми Константина, и все поколение его подобно и того правом пользоваться должно. Дети старшего сына сына нашего Александра разделение между собой иметь будут, согласное с разделением, назначенным для детей наших, и старший потому будет наследником, а младшие получают равную степень в титулах и пенсиях с определенными для второго сына нашего, и так далее во все последующие ряды поколений Императорской крови. Из всего сказанного и заключается, что все старшие, от старшего поколения происшедшие, доколе Фамилия Наша существует, почитаемы быть должны, касательно до преимуществ и содержания, как наследники. Все младшие сих старших поколений, яко сыновья определенного для заступления Престола, считаться будут сыновьями Императора с предположенными для них правами».

Под это определение сыновей Императора подходили все лица мужского пола от Царствующих Императоров, т. е. все агнаты Дома. Их порядок преемства и регулировался как основной в первую очередь в вышеуказанных ст. 28 и 29. Устанавливалось наследование по линиям с предпочтением линии старшего сына, исключающей линии младших сыновей; дети и потомки старшего сына исключали еще живущего второго сына. В немецкой терминологии линия старшего сына именовалась главной линией, а другие - побочными. В линию отца, занимающего трон, включались все линии его сыновей. Наконец, главная линия в немецкой терминологии не есть непременно старшая, ибо в случае занятия Престола младшей линией, если в старшей линии нет соответствующих требованиям закона наследников, эта младшая линия становится главной, по отношению к которой все другие являются побочными. Главной линией, т. о., является линия царствующая, а все другие - нецарствующими линиями Царствующего Дома, хотя бы они были старшими.

Прежде чем перейти к принципу первородства и рассмотрению вложенных в него идей, надо указать на то, что весь этот агнатский порядок престолонаследия являлся именно основным, по отношению к которому наследование женщин и когнатов являлось порядком субсидиарным, не только у нас, но и вообще в немецком праве, откуда до мельчайших подробностей заимствованы были все основные принципы российского престолонаследия.

Принцип первородства, являясь объективным принципом, призванным регулировать порядок престолонаследия, вовсе не был таковым без предъявления всяких дальнейших требований к лицу, могущему наследовать Престол. Принадлежность к Царствующей Фамилии была лишь первым и основным условием для права на Престол; также и первородство не являлось абсолютным принципом, а лишь указателем пути, по которому надо искать престолонаследника, отвечающего требованиям закона: первый, в порядке первородства отвечающий этим требованиям, и призывался к престолонаследию.

В большей части немецких государств наследование женщин и вообще когнатов или вовсе исключено, как в Пруссии, Ольденбурге, Кобург-Гота, Ангальте, Веймаре, в обоих Рейссах, в обоих Мекленбургах, или же допущено субсидиарно, именно: в Австрии, Баварии, Вюртемберге, Брауншвейге, Гессене, Саксонии, Мейнингене, Шаумберге-Липпе, Рудольфштадте, Зандергаузене и Вальдене (в Бадене при этом допускаются к престолонаследию только мужские потомки принцесс, но не они сами). Предположение против наследования когнатов всегда подразумевалось и в немецком государственном праве, и в семейных статутах, и это вполне понятно, ибо в основе системы наследования лежало ленное право; лены же в принципе наследовались только мужчинами, и наследственное право женщин вводилось как особое исключение в силу особой императорской привилегии.

В силу такого положения при отсутствии особых законодательных определений считалось возможным умалять наследственные права когнатов, установленные нормами семейных статутов, без их согласия, чего не допускалось в отношении агнатов.

В женских линиях порядок престолонаследия следовал не праву первородства, а праву заступления, обратному праву первородства.

При установлении в России этого субсидиарного порядка наследования законодателю пришлось установить особые предписания на тот случай, когда Престол дойдет до такого лица, которое и царствует на другом Престоле и исповедует иную веру.

Согласно ст. 188 Основных законов, «Лицо Императорской Фамилии, вступившее в брачный союз с лицом, не имеющим соответственного достоинства, т.е. не принадлежащим ни к какому царствующему или владетельному Дому, не могло сообщить ему прав, принадлежащих Членам Императорской Фамилии». Дети следовали состоянию родителя, принадлежавшего к худшему состоянию. Достаточно взглянуть на браки московских царей, чтобы увидеть, что московской эпохе этот принцип был вовсе неизвестен. Если Иван III был женат на Марии Тверской и во второй раз - на Софии Палеолог Греческой, т. е. на представительницах владетельных или царствовавших Домов, то в браках последующих Царей встречаем мы по преимуществу браки на подданных: Василий III первой женой имел Соломонию Сабурову, второй - Елену Глинскую, Иван IV - Анастасию Романову, Федор Иванович - Годунову Ирину, Михаил Феодорович - Долгорукову Марию и Евдокию Стрешневу; Алексей Михайлович - Марию Милославскую и Наталию Нарышкину; Петр I - Евдокию Лопухину и Екатерину I Алексеевну.

Роды, к которым принадлежали эти лица, большей частью вовсе не занимали суверенного в государственном смысле положения или утратили его давным-давно к моменту их бракосочетания поступлением на московскую службу, не говоря уже о том, что среди них встречались и лица низшего социального положения, как Екатерина, жена Петра I. Перемена наступает с воцарением в лице Петра III Гольштейн-Готторпского Дома. С ним начинаются браки на немецких принцессах из царствующих в немецких государствах Домов. Так, Петр III был женат на принцессе Ангальт-Цербстской, Павел I в первый раз - на принцессе Гессен-Дармштадтской, во второй раз - на принцессе Вюртембергской, Александр I - на принцессе Баденской, вел. кн. Константин Павлович в первый раз - на принцессе Саксен-Зальфельд-Кобургской, Николай I - на принцессе Прусской, вел. кн. Михаил Павлович - на принцессе Вюртембергской.

Перед тем как вел. кн. Константин Павлович женился во второй раз 12 мая 1820 на польской графине Иоанне Грудзинской, последовал манифест Александра I от 1 марта 1820, по которому лица Императорской Фамилии, вступая в неравнородный брак, не могли сообщать преимуществ, принадлежащих членам Императорской Фамилии, другому лицу, и дети от такого брака не имели права наследовать Престол. Понятие неравнородства было принесено из немецкого права, где оно составляло сложные таблицы расчетов, сложностью своей напоминающие наше старое наследственное преемство служебных отношений в московскую эпоху, известное под названием местничества, хотя оно было нечто от него совершенно отличное. Статут каждого высокодворянского Дома определял, какой брак признается для его членов равнородным; право это могло быть писаным или составлять домашний обычай, наличность которого удостоверялась семейным советом; поскольку не устанавливал правил статут Дома, применялось общее княжеское право.

Принцип равнородства был признан в XVIII-XIX вв. только в немецких государствах Германии, а также в Австро-Венгрии, где действовало общее немецкое княжеское право. В России этот принцип был введен манифестом от 20 марта 1820. В 1886 он был еще усилен требованием для равнородства принадлежности к одной из царствующих династий, так что из равнородства исключались прежде царствовавшие европейские Дома. В 1889, 23 марта, Именным Высочайшим Указом были запрещены членам Императорского Дома браки с неравнородными лицами, но сила этого указа была несколько ослаблена Именным Указом от 11 авг. 1911, запретившим такие браки только великим князьям и великим княжнам, разрешив их, т. о., для князей и княжон Императорской крови.

Напротив, во всех других государствах, кроме немецких и России, т.е. в Англии, Испании, Норвегии, Швеции, члены Царствующих Фамилий могли заключать браки, полноправные для своего потомства, с лицами, даже не принадлежащими к дворянству. Гарантией того, что брак будет соответствовать своему назначению и не будет понижать нравственного культурного уровня, всюду считается дисциплинарный контроль царствующего государя. И в этих государствах, не знавших понятия равнородства, лица Царствующих Домов могли посредством брачного договора исключить последствия, вытекающие из полноправного брака, т. е. заключить по договору брак законный, но морганатический, в смысле непредоставления жене и детям прав, связанных с принадлежностью к Царствующему Дому.

Постановления Основных законов Российской Империи, относившихся к престолонаследию в н. XX в., можно разделить на три разряда: 1) особо незыблемые для самого монарха; 2) те, об изменении которых возбуждать инициативу может только монарх; 3) те, которые могут быть изменены им единолично при соблюдении известных ограничений, вытекающих как из ст. 125 Основных законов, так и из наличности особо незыблемых законов, составляющих в нашем подразделении первую группу.

Что касается этой первой группы, ограничивающей монарха при всех проявлениях его власти, то одни постановления касаются правил престолонаследия, установленных в статьях 25-39, а другие вытекают из самого понятия царской власти как Священного чина и ее связанности в вопросах веры и Церкви. Это понятие воспринято нашими Основными законами: 1) в статьях 57 и 58 о священном короновании и Миропомазании; 2) статьях 62-64 в отделе о вере; 3) во всех статьях, являющихся развитием принципов, установленных в главах о священном короновании и о вере. Так, напр., ст. 185 в скобках содержит указание на ст. 62, как внутренне с ней связанную, а под собой содержит ссылку на тот же принцип, признающий Государя как Главу Церкви, установленный в акте от 5 апр. 1797, которому присягает Государь дважды: при вступлении на Престол и при короновании. Содержание этого принципа указано в ст. 64, устанавливающей, что Государь есть верховный защитник веры и блюститель правоверия. Под той же статьей есть ссылка на акт церковного законодательства - Высочайше утвержденное заключение Синода от 24 апр. 1841. Сначала будем говорить о статьях 25-39, касающихся порядка престолонаследия. В этот отдел внесена первая часть постановлений акта от 5 апр. 1797. На присяге Государя и основывается их особая прецептивная для самого Императора сила.

Незыблемость требует сохранения основной идеи закона - назначение наследника самим законом и независимость престолонаследия от воли царствующего Государя, устранение его воли от выбора конкретного наследника. Она не может, однако, абсолютно устранить возможность издания правил общего характера, определяющих отношения будущие. Напр., с изменением правовых воззрений возможно констатирование законом уже изменившихся в правосознании понятий. Так, напр., не видно, почему Государь не может уничтожить принцип равнородства, не отвечающий более тем политико-юридическим воззрениям, которые его породили в XVII в. Но Государь не может делать таких нововведений, которые поражают основную идею царской власти - быть выразителем нравственного идеала народа и носителем власти, обязанным ею только Божию Промыслу, а не многомятежного человечества хотению. Это понятие, как вытекающее из христианской религии, есть в идее Закон Священный.

На практике закон о преемстве Престола подвергался некоторым изменениям и после Павла I. В него вносились дополнения. Так, имп. Александр I издал правило о неравнородных браках в манифесте от 20 марта 1820. Там говорилось: «Мы признали за благо для непоколебимого сохранения достоинства и спокойствия Императорской Фамилии и самой Империи Нашей присовокупить к прежним постановлениям следующее дополнительное правило: если какое лицо из Императорской Фамилии вступит в брачный союз с лицом, не имеющим соответственного достоинства, т.е. не принадлежащим ни к какому Царствующему или владетельному Дому, в таковом случае Лицо Императорской Фамилии не может сообщить другому прав на наследование Престола». Правило это составило ст. 36 Основных законов, а правило о непринадлежности к Императорскому Дому неравнородной супруги и детей от неравнородных браков - ст. 188, лишний раз показывая, что понятие принадлежности к Императорскому Дому и право на Престол неравнозначны и в глазах закона.

Хотя манифест от 20 марта 1820 лишь дополнял правила престолонаследия, он, по существу, их изменял, поскольку возможное потомство лица Императорского Дома от неравнородного брака, могущего наследовать по праву первородства, этим нововведением от Престола устранялось. Это лишний раз показывает, что и в этом случае законодатель не усматривал в принципе первородства принципа абсолютного, которым он, впрочем, нигде и никогда не был. Он оставался лишь путеводной звездой к указанию очереди для престолонаследия, но нигде не выявлялся как единственное требование закона для престолонаследия.

В другое время другие прибавления были сделаны в незыблемой части Основных законов в другие царствования. Так, имп. Николай I ввел статьи 37 и 38 об отречении от прав на Престол: при кодификации законов о престолонаследии в женском поколении были заменены выражения «мой», «моей» словом «Император Родоначальник». Имп. Александр III в 1886 производил общий пересмотр Учреждения об Императорской Фамилии и совершенно изменил, между прочим, ст. 12, а в 1889 восстановил действие прежней. У нас нет в распоряжении соответствующих актов для документального подтверждения, но и понятие равнородства менялось: то разумелись под равнородными лица только Царствующих Домов, то вместе с ними и лица Царствовавших ранее Домов.

Но понятию незыблемости Основных законов и всему их смыслу и духу абсолютно противоречит издание царствующим Государем конкретного распоряжения по отношению к конкретному лицу Императорского Дома, касающегося его права на Престол. Сам закон указывает пределы влиянию воли Государя на престолонаследие. Так, косвенно оно возможно по закону, поскольку закон предоставляет право Государю разрешать или не разрешать браки членам Императорского Дома и тем косвенно влиять на права престолонаследия этого потомства, но он не может касаться прав престолонаследия самого лица, вступающего в брак.

Также при браке неравнородном. Государь может его разрешить и не разрешить, но не может поражать права на Престол самого лица, вступающего в неравнородный брак, и дать права на Престол потомству от этого брака. Государь может разрешить и не разрешить брак с иноверной принцессой, но не может дать этим разрешением право на ту очередь престолонаследия, которую данное лицо утрачивает через такой брак, как не может восстановить и потомству от этого брака его очередь престолонаследия, которая отдаляется происхождением от иноверных родителей в силу ст. 185. Государь не может своим распоряжением изменять права престолонаследия, вытекающие из самого закона. Поэтому применение ст. 70 Основных законов (изд. 1892) при определении правил престолонаследия абсолютно исключено. Признание такого права было бы фактическим возвращением к принципам указа Петра I о престолонаследии, абсолютно исключенным Актом от 5 апр. 1797.

Соблюдение законов о престолонаследии являлось границей для власти Государя; не противоречит этому положению и ст. 222, по которой «Царствующий Император, яко неограниченный Самодержец, во всяком противном случае (в случае неповиновения) имеет власть отрешать неповинующегося от назначенных в сем законе прав и поступать с ним, как с преслушным воле Монаршей». Что здесь не имелась в виду неограниченная власть, видно уже из того, что ст. 125 ставит власти Государя при изменении статей этого отдела общую границу в соблюдении общих законов и в невостребовании новых из казны ассигнований. Но Государь был связан еще законами о престолонаследии и о вере. Слово «неограниченный» имело скорее острие, обращенное в другом направлении, - в сторону агнатов, т. е. Государь проявлял свою дисциплинарную семейную власть без участия агнатов.

Вполне убедительным доказательством того, что эта статья не давала Государю прав лишать права престолонаследия, является, помимо общего принципа незыблемости законов о престолонаследии, и источник этой статьи, а именно § 71 Учреждения об Императорской Фамилии, из которого ясно вытекает, что под правами, которые имеются в виду в этом законе, разумелись лишь права на содержание. Там говорилось: «Расположив таким образом волю Нашу о содержании всего Нашего поколения и обеспечив каждого в получении ему определенного, хотя сим и дали Мы всем право получать и требовать принадлежащего, однако из всех сих данных преимуществ ненарушимым залогом поставляем иметь каждому из Фамилии Нашей к Царствующему Лицу совершенное почтение, повиновение и подданство, равномерно и миролюбное обращение в сохранении семейной тишины и согласия. Царствующий, яко неограниченный Самодержец, во всяком противном случае имеет право от назначенного Нами отрешать и поступать с неповинующимися воле Нашей, и воле каждого, место Наше занимающего».

Связывая начало параграфа с концом, видно, что речь идет о лишении Государем содержания неповинующегося ему члена Императорского Дома, но ни прямо, ни косвенно, путем исключения из состава Дома, Государь не может лишать права на Престол. Весь смысл незыблемости закона заключается в определении Наследника законом самим и в изъятии престолонаследия из усмотрения Царствующего Государя. В силу закона (статьи 135-143) Император извещается о всех переменах в составе Императорского Дома (о рождении, браках, смерти) и об этом публикуется во всеобщее сведение; Он же ведет родословную книгу, и запись туда является доказательством сопричтения к Императорскому Дому.

Правила о престолонаследии не ограничивались статьями 25-39, составлявшими отдел о порядке наследия Престола, но в значительной степени зависели и от других статей, в иных отделах Основных законов расположенных. Так, в силу ст. 25 первым основным условием для престолонаследия являлась принадлежность к Царствующему Дому, а состав этого Дома определялся Учреждением об Императорской Фамилии. В отделе о степенях родства есть статьи 126 и 134, которые определяли качества браков, от которых должны происходить члены Императорского Дома; в отделе о вере ст. 63 устанавливала вероисповедание Императора; в отделе о браках ст. 185 предписывала лицам мужского пола Императорского Дома, могущим иметь права на Престол, совершать заключение брака с иностранными принцессами лишь по восприятии ими Православия; следовательно, в момент открытия престолонаследия закон требовал от каждого наличности исполнения этого предписания.

Вот какими условиями связывалось агнатское престолонаследие по Основным законам Российской Империи:

I. В силу ст. 25 требуется принадлежность к Императорскому Дому в широком смысле; состав Дома определяется ст. 126.

II. Требуется быть среди агнатов первым в порядке первородства, отвечающим всем остальным предположениям Основных законов.

III. Принадлежность к православному исповеданию в силу ст. 63 и готовность к совершению священного коронования и Миропомазания по чину Православной Церкви, предписанному ст. 58 и предполагаемому ст. 39.

IV. Женитьба на принцессе, принявшей Православие до брака в силу ст. 185.

V. Происхождение от родителей, принявших Православие до брака в силу ст. 185.

VI. Согласие данного лица на принятие священного подвига самодержавной власти, ибо в силу статей 36 и 37 допускается отречение от Престола для лица, имеющего на него право. Кроме того, по существу дела всякий подвиг не может не предполагать участия воли человека в его приятии. Когда вел. кн. Константин Павлович получил известие о присяге ему из Государственного Совета, он в письме от 3 дек. 1825 писал его председателю кн. П. В. Лопухину, «что в сем случае отступили от законной обязанности принесением мне неследуемой присяги, тем более что сие учинено без моего ведома и согласия. Вашей Светлости и то должно быть известно, что присяга не может быть сделана иначе как по манифесту за Императорской подписью».

VII. В отделе о гражданских правах членов Императорского Дома ст. 165 (изд. 1857) говорит: «При торжественном объявлении совершеннолетия лиц, по крови к Императорскому Дому принадлежащих, они присягают в присутствии самого Государя как в верности Царствующему Государю и отечеству, так равно и в соблюдении прав наследства и установленного семейного распорядка». Присяга эта приводится в приложении IV к Основным законам и составляет клятву верности монархическому принципу, запечатленному в Основных законах. Вот эта присяга: «Именем Бога Всемогущего перед Святым Его Евангелием клянусь и обещаюсь Его Императорскому Величеству моему Всемилостивейшему Государю… и его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику Его Императорскому Высочеству Государю Цесаревичу Великому Князю… верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, и все к Его высокому Его Императорского Величества Самодержавию, силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, споспешествуя всему, что к Его Императорского Величества верной службе и пользе государственной относиться может, а по званию моему Члена Императорского Дома обязуюсь и клянусь соблюдать все постановления о наследии Престола и порядке Фамильного Учреждения, в Основных Законах Империи изображенные, во всей их силе и неприкосновенности, как перед Богом и Судом Его Страшным ответ в том дать могу. Господь Бог мне в сем душевно и телесно поможет. Аминь». Если, т. о., престолонаследие дойдет до члена Императорского Дома, который отказался от такой присяги или не соблюл такой присяги, то ясно, что закон его не может призывать к наследованию по тем законам, которых он сам явно не признает. Так, напр., если бы вел. кн. Михаил Александрович не по революционному насилию, а добровольно объявил, что он примет власть только от Учредительного Собрания, т.е. в силу лишь народного суверенитета, то это было бы отказом с его стороны признать обязательность Основных законов, построенных на монархическом принципе, и такое его публичное волеизволение исключало бы его призвание к престолонаследию по силе этих Основных законов, ибо закон не может призывать к престолонаследию того, кто отвергает вложенную в него идею и его обязательность.

VIII. Хотя Основные законы ничего не говорили об этом, они не могли не предполагать известной неопороченности призываемого лица в силу уже общих законов. Закон не может призывать к престолонаследию лицо, присужденное по суду к лишению права занимать общественные должности. Т. к. члены Императорского Дома не изъяты из подсудности общим уголовным законам, то в случае осуждения к наказанию, лишающему прав состояния и права на занятие общественных должностей, они, не теряя принадлежности к Царствующему Дому, теряют права на престолонаследие, ведущее к осуществлению высшей государственной власти. Равным образом над таким лицом Церковь по церковным правилам не могла бы совершать рукоположение и Миропомазание, ибо, согласно 4-му правилу Кирилла Александрийского, принятому 2-м правилом Трулльского Вселенского Собора в число правил, стоящих наравне с постановлениями Вселенских Соборов, Церковь до рукоположения должна предварительно исследовать жизнь рукополагаемого.

Что касается того, какие преступления препятствуют рукоположению, то многие церковные правила говорят об этом в связи с принятием в клир и в священный чин. Т. к. царская власть, как мы еще раз увидим при обозрении священного коронования и Миропомазания, есть именно священный чин, то тем более не могут игнорироваться церковные правила, существующие для введения в клир; правила же эти очень строги, как видно из следующих примеров. По 18-му Апостольскому правилу: «Кто взял в супружество отверженную от супружества, не может быть ни епископом, ни пресвитером, ни диаконом, ни вообще в списке «священного чина». По правилу 19-му Апостольскому: «Имевший в супружестве двух сестер или племянницу не может быть в клире». Согласно 22-му правилу Анкирского Собора, поставленному 2-м правилом VI Вселенского Собора наряду с Вселенским, «виновные в вольных убийствах да будут в разряде припадающих, совершенного же общения да удостаиваются при конце жизни». По толкованию св. Василия Великого, такие лица должны нести епитимью 20 лет с лишением Причастия. Так же толкует Византийский юрист Вальсамон; по толкованию Зонары, для таких лиц Причастие допустимо только при смерти. Как же Церковь могла бы совершить царское рукоположение и Миропомазание с преподанием особой благодати для таких лиц? Так же, по существу, дело обстоит с точки зрения Церкви, если член Императорского Дома совершит деяние, не наказанное уголовным законом поражением его прав состояния и прав на занятие общественных должностей, но тем не менее уже констатированное общественной властью и препятствующее Церкви, по ее правилам, совершить рукоположение и Миропомазание. Вопрос же о наличности соответствующего покаяния для прощения и принятия в священный чин может быть решен только высшей иерархической властью Поместной Церкви.

Одним из основных элементов монархической системы правления является престолонаследие.

Престолонаследие - преемство верховной власти в монархиях.

Различают 3 вида преемства: по назначению, по избранию и по законному наследованию .

По назначению:

В последние годы царствования Петра Великого встал вопрос о престолонаследии: кто займёт трон после смерти императора? Объявленный при отречении Алексея Петровича наследником престола царевич Пётр Петрович (1715--1719, сын от Екатерины Алексеевны) скончался в детстве. Прямым наследником становился сын царевича Алексея и принцессы Шарлотты, Пётр Алексеевич. Однако если следовать обычаю и объявить наследником сына опального Алексея, то возбуждались надежды противников реформ вернуть старые порядки, а с другой стороны возникали опасения у соратников Петра, которые голосовали за казнь Алексея.

5 (16) февраля 1722 года Пётр издал Указ о престолонаследии (отменён Павлом I спустя 75 лет), в котором отменял древний обычай передавать престол прямым потомкам по мужской линии, но допускал назначение наследником любого достойного человека по воле монарха. Текст этого важнейшего указа обосновывал необходимость данной меры:

"… чего для благоразсудили сей уставъ учинить, дабы сіе было всегда въ вол? правительствующаго государя, кому оный хочетъ, тому и опред?лить насл?дство, и опред?ленному, видя какое непотребство, паки отм?нитъ, дабы д?ти и потомки не впали въ такую злость, какъ выше писано, им?я сію узду на себ?."

Пётр Алексеевич был отодвинут от престола, но вопрос о престолонаследии оставался открытым. Многие полагали, что престол займёт или Анна, или Елизавета, дочери Петра от брака с Екатериной Алексеевной. Но в 1724 году Анна отказалась от каких-либо притязаний на российский престол после того, как обручилась с герцогом Голштинским Карлом-Фридрихом. Если бы престол заняла младшая дочь Елизавета, которой было 15 лет (в 1724), то

Текст Указа в современной орфографии по С. М. Соловьёву вместо неё правил бы герцог Голштинский, который мечтал с помощью России вернуть земли, завоёванные датчанами.

Не устраивали Петра и его племянницы, дочери старшего брата Ивана: Анна Курляндская, Екатерина Мекленбургская и Прасковья Иоанновна.

Оставался только один кандидат -- жена Петра, императрица Екатерина Алексеевна. Петру нужен был человек, который бы продолжил начатое им дело, его преобразования. 7 мая 1724 Пётр короновал Екатерину императрицей и соправительницей, но спустя короткое время заподозрил в супружеской измене (дело Монса). Указ 1722 года нарушил привычный уклад престолонаследия, наследника же Пётр перед смертью назначить не успел.

по избранию:

Немало важный вопрос о преемнике Тиберия: чтобы наследник был потомком Августа или чтобы он происходил от правящего императора? В отсутствие ответа на этот вопрос число претендентов на верховную власть в государстве было немалым. Неопределенность порождала соперничество, интриги, убийства. Одним из возможных преемников Тиберия был Германик. Он был внучатым племянником Августа, мужем внучки Августа Агриппины, а также приемным сыном Тиберия. Однако его право на престолонаследие оспаривал родной сын Тиберия, Друз. В 19 г. н. э. Германик, полководец и герой войн в Германии, погиб, но не на поле боя, а от яда. Многие подозревали в убийстве Тиберия. Эта смерть открывала дорогу Друзу, но он также был отравлен в 23 г. н. э. Убийцей его был другой претендент на трон - Сеян, начальник преторианской гвардии, происходивший из незнатного рода. Он претендовал на власть потому, что имел связь с дочерью Тиберия, Ливиллой, на которой надеялся жениться. Но император не дал согласия на брак дочери с простым воякой, и потому Сеян тоже выбыл из борьбы. Тиберий скончался в 37 г. н. э., он правил Римом двадцать лет, но так и не определился в выборе преемника. В итоге решение о том, кто будет править Римом, было принято не императором, а офицерами преторианской гвардии. Они были заинтересованы в продолжение передачи власти по династической линии. Человек, которого они выбрали третьим императором Рима, подходил на эту роль, по меньшей мере, по одному параметру он был правнуком Августа и сыном Германика. Имя его было Калигула. Именно в правление Калигулы стал ясен масштаб проблемы преемственности власти. Для древних аристократических родов в Риме было характерно вступать в брак между собой. Таким образом, родовитые семьи могли сохранить мощь, политическое влияние и богатство. Однако после создания империи этот обычай мог повлечь весьма опасные последствия. Чем дальше тянулась династия Юлиев-Клавдиев, тем большее число людей могли относить себя к потомкам Августа. Поэтому, когда вследствие болезни новый император стал неуравновешенным и деспотичным, стало появляться все больше и больше аристократов, по праву родства претендующих на власть и готовых в любой момент вступить в схватку.

В 41 г. н. э. Калигула был убит (жертвами убийц стали также его жена и дочь). И снова в дело вступили преторианцы, снова они решили придерживаться принципа наследственной монархии, каковы бы ни были ее недостатки. При поддержке армии они назначили императором дядю Калигулы и ближайшего его родственника по мужской линии - Клавдия.

по законному наследованию:

Наследственная монархия -- наиболее распространённая форма, причем имеются три порядка наследования:

• § сеньоратный , когда наследует старейший по возрасту в роде (Османская империя, в современном мире -- Саудовская Аравия)
• § майоратный , наследует ближайший по степени родственник последнего царствовавшего государя, а из 2 равных по степени родства -- старейший по возрасту, например, наследует брат, а не внук (такая система существовала в Киевской Руси и русских княжествах до XIV века, см. лествичное право)
• § по праву первородства (примогенитура ) с переходом в порядке линий и правом вступления на престол переходит сначала к нисходящему потомству в одной линии, а с прекращением ее мужских представителей к линии ближайшей к последнему царствовавшему.

В зависимости от прав женщин на престолонаследие различают:

• § салическую систему : женщины совершенно исключаются от права наследования. В прошлом такие правила действовали во Франции, Бельгии, Швеции, Италии, Дании, Пруссии. На протяжении XX века этот принцип был отменён во всех европейских странах, где сохраняется монархия, и ныне действует лишь в Японии.
• § австрийскую или "полусалическую ": женщины допускаются к наследованию лишь по совершенном прекращении всех потомков мужского пола данной династии (Австрия, Россия, Греция, Бавария);
• § английскую : женщины устраняются от наследования лишь в пределах одной линии, например, младший брат устраняет старшую сестру, но дочь старшего брата исключает дядю (Великобритания, Испания, Дания, Монако, ранее также Португалия).
• § равную примогенитуру , т. е. наследником является старший ребёнок монарха независимо от пола (то есть вообще отменено предпочтение мужского пола перед женским). Это самый новый тип престолонаследия, впервые введён в Швеции в 1980 году и с тех пор принят также в Норвегии, Бельгии и Нидерландах.

Об отречении Константина и о том, что был подготовлен манифест о передаче трона Николаю, достаточно подробно говорится в очерке, посвященном Александру I. Отметим здесь лишь то, что повлияло на развитие событий, в которых главным действующим лицом был уже Николай.

Оставаясь неоглашенным, манифест, как оказалось, не имел никакой юридической силы. Это подтвердилось впоследствии событиями ноября 1825 года. Дело на всякий случай было сделано, но продолжало сохраняться в тайне. Кроме императора, Константина и их матери о манифесте в стране знали только три человека: Филарет, А.Н. Голицын, переписывавший документ, и А.А. Аракчеев. Эта-то тайна и стала тем фактором, который создал в 1825 году ситуацию междуцарствия и спровоцировал восстание 14 декабря. Опубликуй Александр в 1823 году законным порядком подготовленный манифест, такой ситуации не возникло бы спустя два года.

Могло ли быть все это полностью скрыто от Николая, как он утверждал потом в своих воспоминаниях? Маловероятно. Слухи о том, что в Государственный совет, Сенат и Синод присланы запечатанные императорской печатью конверты, содержание которых сохраняется в тайне, весьма заинтриговали в октябре 1823 года петербургское общество. По свидетельству М.А. Корфа, «публика, даже высшие сановники ничего не знали: терялись в соображениях, догадках, но не могли остановиться ни на чем верном. Долго думали и говорили о загадочных конвертах; наконец весть о них, покружась в городе, была постигнута общею участию: ею перестали заниматься». Невозможно поверить, что слухи эти не достигли ушей великого князя, а уловить связь между таинственными конвертами и прямо выраженной волей Александра было, конечно, нетрудно. Однако нет сомнения в том, что документов он не видел и точный их смысл действительно оставался ему неизвестен.

Было, впрочем, еще два лица, которых Александр I счел нужным поставить в известность о документальном оформлении своего намерения сделать Николая наследником престола. Первым был брат Александры Федоровны, прусский принц Фридрих-Вильгельм-Людвиг (будущий германский император Вильгельм I), приезжавший в 1823 году в Россию. Он писал впоследствии: «Один я, по особому доверию ко мне императора Александра, знал об отречении великого князя Константина в пользу Николая. Сообщение это было сделано мне в Гатчине в половине октября 1823 года». Вернувшись в Берлин, принц «доложил об этом королю, к его, короля, величайшему изумлению. Кроме него, никто об этом не слышал от меня ни единого слова». Вторым был принц Оранский (впоследствии нидерландский король Вильгельм II), посетивший Петербург весной 1825 года. М.А. Корф писал: «Государь поверил и ему свое желание сойти с престола. Принц ужаснулся. В порыве пламенного сердца он старался доказать, сперва на словах, потом даже письменно, как пагубно было бы для России осуществление такого намерения. Александр выслушал милостиво все возражения и - остался непреклонен». Интересно, что, по словам Корфа, принц был связан «особенною дружбою с великим князем Николаем Павловичем». Несмотря на всю конфиденциальность, новость эта появилась даже в печатном издании - в прусском придворном календаре на 1825 г. Николай Павлович был показан наследником российского престола.

Попробуем теперь представить себе психологическое состояние Николая Павловича в течение последовавших двух лет. Ему уже известно, что вследствие отказа брата Константина царствовать он, Николай, должен в будущем занять российский престол - то ли в результате отречения Александра (о котором вопрос более никогда не поднимался), то ли после кончины старшего брата, еще, скорее всего, весьма отдаленной (заметим также, что в 1825 г. императору было 46 лет и ничто не предвещало краткости оставшихся ему лет жизни). Однако все это продолжает оставаться семейной тайной, и в глазах общества наследником престола, цесаревичем со всеми полагающимися регалиями является Константин. А Николай - по-прежнему всего лишь один из двух младших великих князей, командир бригады. И это поле деятельности, так радовавшее его сперва, уже не может соответствовать его естественным в такой ситуации амбициям. Об этом свидетельствует, в частности, запись в дневнике А.С. Меншикова от 15 ноября 1823 г., передающая рассказ А.Ф. Орлова. Когда Орлов сказал Николаю, своему близкому другу, что «ему хотелось бы отделаться от командования бригадой, Николай Павлович покраснел и воскликнул: „Ты - Алексей Федорович Орлов а я - Николай Павлович, между нами есть разница, и ежели тебе тошна бригада, каково же мне командовать бригадою, имея под своим начальством инженерный корпус с правом утверждать уголовные приговоры до полковника!“ Но дело, конечно, было не только в острой реакции на свое положение вообще и скрытой от всех его двусмысленности .

Декабрист А.М. Булатов в письме из крепости к великому князю Михаилу Павловичу так объяснял непопулярность его брата Николая в обществе: «На стороне ныне царствующего императора была весьма малая часть. Причины нелюбви к государю находили разные: говорили, что он зол, мстителен, скуп; военные недовольны частыми учениями и неприятностями по службе; более же всего боялись, что граф Алексей Андреевич (Аракчеев) останется в своей силе». Очень близок к этому отзыв другого декабриста, Г.С. Батенькова. Он показывал на следствии: «Против особы нынешнего государя я имел предубеждение по отзывам молодых офицеров, кои считали Его Величество весьма пристрастным к фрунту, строгим за все мелочи и нрава мстительного» .

Подобная репутация потенциального императора оказала решающее влияние на события, развернувшиеся после смерти Александра I, и на поведение самого Николая. Как рассказывал в своих мемуарах тот же Штейнгейль, «если прямо не присягнули Николаю Павловичу, то причиною тому Милорадович, который предупредил великого князя, что не отвечает за спокойствие столицы по той ненависти, какую к нему питает гвардия». Перейдем, однако, к самим этим событиям.

Порядок престолонаследия на Руси был достаточно прост, он основывался на обычае, ведущем свое начало от основания Московского великого княжества, когда престолонаследие осуществлялось по родовому признаку, т.е. престол почти всегда переходил от отца к сыну.

Лишь несколько раз в России престол переходил по выбору: в 1598 году Земским собором был избран Борис Годунов; в 1606 году боярами и народом был избран Василий Шуйский; в 1610 году _ польский королевич Владислав; в 1613 году Земским собором был избран Михаил Федорович Романов.

Порядок престолонаследия был изменен императором Петром I. Опасаясь за судьбу своих реформ, Петр I решил изменить порядок престолонаследия по первородству.

5 февраля 1722 года им был издан «Устав о наследовании престола», в соответствии с которым прежний порядок наследования престола прямым потомком по мужской линии был отменен. По новому правилу наследование Российского Императорского Престола стало возможным по завещанию государя. Стать преемником по новым правилам мог любой человек, достойный, по мнению государя, возглавить государство.

Однако сам Петр Великий завещания не оставил. В результате с 1725 по 1761 год произошло три дворцовых переворота: в 1725 году (к власти пришла вдова Петра I _ Екатерина I), в 1741 году (приход к власти дочери Петра I _ Елизаветы Петровны) и в 1761 году (свержение Петра III и передача трона Екатерине II).

Чтобы в дальнейшем не допустить государственных переворотов и всяческих интриг, император Павел I решил заменить прежнюю, введенную Петром Великим, систему на новую, которая четко устанавливала порядок наследования Российского Императорского Престола .

5 апреля 1797 года при коронации императора Павла I в Успенском соборе московского Кремля был обнародован «Акт о престолонаследии», который с малыми изменениями просуществовал до 1917 года. В Акте определялось преимущественное право на наследование престола за мужскими членами императорской фамилии. Женщины не были устранены от престолонаследия, но преимущество закрепляется за мужчинами по порядку первородства. Устанавливался порядок престолонаследия: в первую очередь наследие престола принадлежало старшему сыну царствующего императора, а после него всему его мужскому поколению. По пресечении сего мужского поколения, наследство переходило в род второго сына императора и в его мужское поколение, по пресечении же второго мужского поколения, наследство переходило в род третьего сына и так далее. При пресечении последнего мужского поколения сыновей императора, наследство оставлялось в том же роде, но в женском поколении.

Такой порядок престолонаследия абсолютно исключал борьбу за престол.

Император Павел установил совершеннолетие для государей и наследников по достижении 16 лет, а для прочих членов императорской фамилии _ 20 лет. На случай восшествия на престол несовершеннолетнего государя было предусмотрено назначение правителя и опекуна.

В «Акте о престолонаследии» содержалось также исключительно важное положение о невозможности восшествия на российский престол лица, не принадлежащего к Православной Церкви.

В 1820 году император Александр I дополнил нормы о престолонаследии требованием равнородности браков, как условии наследования детьми членов Российского Императорского Дома.

«Акт о престолонаследии» в отредактированном виде вместе с позднейшими актами, касающимися данной темы, включался во все издания Свода Законов Российской Империи .