Звездам, судьбе не укажешь - в час, уготованный ими или им неугодный, но под небом Аркадии в чреве нимфы Дриопы был зачат бог со странной судьбою. Повесть о нем.
Младенец родился с седой бородою, рогами козлиными венчаный, милостью божьей копыта козлиные в дар получил для сноровки возможно. Имя же бога - Пан. (К чёрту ритм!)
Увидев его, мать Дриопа недолго приходила в себя от ужаса, ибо в тот же миг исчезла, оставив сына своего на произвол судьбы и забыв случайно о том, что он - лишь плод ее сладких совокуплений. Так и не пришлось узнать седому и бородатому младенцу ни ласки, ни любви материнской, да и нужна ли была любовь такому чудовищу? - спрошу я вас. Отец же, ловкий и хитрый Гермес, вестник богов, в обычной своей беспечности не погнушался подарком судьбы, не отверг своего сына и взял на Олимп. Олимпийцы, вволю потешившись над юным собратом-уродцем, отпустили Пана на землю, где и проводил он время в забавах и играх среди нимф и сатиров, и стала лесная чаща домом его. Боги оставили Пана в покое, но только не Эрот, глумливый озорной мальчишка. И его без промаха бьющая стрела, отравленная ядом любви, пронзила невинное сердце Пана. И отныне ничто не могло отвратить от Пана его Судьбы. И предначертанное ею, неподвластной богам, свершилось: однажды увидел лесной бог увлеченную охотой нимфу Сирингу, красотой и ловкостью не уступавшую самой Артемиде, и горячо и обреченно полюбил вольную девушку. Когда же вышел к ней из лесной чащи, Сиринга так испугалась его, что быстрее ветра помчалась прочь от страшного существа. Напрасно растерянный ветер путался в ее распущенных волосах, нашептывая голосом Пана: не убегай, я не обижу тебя, - Сиринга не слышала его. Напрасно листва пыталась обвить ее стан, напрасно трава заплеталась в ее ногах, шелестя и шурша: Пан добр и чист, он - покровитель тех прекрасных лесов, в которых охотишься ты, он не обидит тебя, - не слышала их Сиринга. Тогда-то Пан и увидел впервые свое отражение в объятых ужасом и отвращением глазах Сиринги. Впервые и задумался он о своей горькой участи.

Теперь Пан не решался выходить из лесной чащи, украдкой наблюдая за возлюбленной из-за листвы деревьев. Силы оставляли его, глубокая печаль снедала его душу. И обессиленный любовной мукой, взмолился Пан, забыв о гордости:
- О боги! вы - свидетели мук моих. Вырвите же из сердца моего эту страсть или лишите меня бессмертия! Даровав участь смертного так любить, даруйте мне и саму смерть!

Потрясенные этой исполинской мукой нескладного Пана, боги в растерянности замерли. Не властны они над Судьбой, бессилен и сам Зевс. И в гневе своем проклял он бессилие свое - и тогда вздрогнуло безмятежное небо, померкло светило, окутал вселенную мрак, но в тот же миг распорот был надвое смертоносной молнией Зевса...
И ослепла от вспышки Сиринга...
- Кто ты, спасший меня?
- Я - Пан, и отныне я твой покровитель и защитник.
- Как же бедной девушке отблагодарить тебя за твою доброту, прекрасный Пан?
- Оставайся со мною всегда.
- Ты просишь так мало?
- Прошу? Я - бог, мне ли требовать большего?..
Ох, Пан, опомнись, - судьбу не обманешь, взгляни на Сирингу! Сиринга печальнее ночи - отныне мир света и красок, мир леса и рек, мир цветов и голубого сияния неба навеки померк для нее, не охотиться больше нимфе в дивных аркадских лесах. День ото дня, час от часу все бледней и печальней лицо девушки, тень преисподней пала на него, и повеяло холодом смерти.
Горячие горькие слезы струятся по лицу Пана, выжигая на нем глубокие борозды морщин: Возможно ли, боги?! Она умирает... Сохраните же ей жизнь, я смиряюсь с судьбою, но не ее смертью. Умереть пристало мне, ибо есть ли на свете существо бессмысленнее?! Я умоляю вас, верните ей зрение, а мне мою боль...
И сорвались две горьких слезы отчаявшегося бога и упали на мертвые веки Сиринги, и вернулось ей зрение, и увидела она - безобразную голову Пана! И в ужасе бросилась прочь, и теперь никакая сила не смогла бы остановить ее. Не помня себя, бежала она все дальше и дальше, пока путь беглянке не преградили бурные потоки реки, своенравием своим не уступавшей судьбе. Заломила несчастная руки:
- О река, не отвергни мольбу мою и спаси от лесного чудовища!
Не отвергла река мольбу - и превратилась Сиринга в прибрежный тростник. Выбежал Пан к реке и по тревожному шелесту тростника всё понял. Подошел к нему, обнял и заплакал: прости меня, Сиринга, прости мне любовь мою, тебя погубившую. Срезал Пан несколько тростинок и сделал свирель, которая с тех пор называется пановой флейтой, или свирелью-сирингой.
Одинокий и печальный, ушел Пан навсегда в лесную чащу. Покинули его сатиры и нимфы, примкнув веселой свитою к молодому неунывающему Дионису. Но если вы когда-нибудь забредете в лесную глушь Аркадии и услышите звуки пановой флейты, ваше сердце никогда не оставит тоска, подобная тоске Пана. О-о, нет, это не сладкозвучная музыка баловня судьбы и Апполона - Орфея, но и не безрассудная песнь Диониса, - это музыка обреченности и красоты истинной любви.
Р.Б. 1989

Некогда я полагал: вздор, какие здесь могут быть слова. Образ Пана можно выразить только в музыке, образ Сиринги в пластике, в танце. Пан - хозяин леса и музыка его - настроение леса. Сиринга - дитя этого леса, тело ее чувствует и передает в каждом движении своем неуловимое настроение природы. Они в принципе не могут ни встретиться, ни увидеть друг друга, но они никогда и не расставались и составляют нечто единое.
Сегодня я терпимее и думаю, что и этот текст имеет право на существование, а его недостатки без зазрения совести списываю на несовершенную природу языка, его благородство и мудрость, достаточные, чтобы не посягать на честь границ, за которыми властвует музыка и пластика.
24 апреля, 1994

Пан. Миф Пан и Сиринга. Н. А. Кун. Легенды и мифы Древней Греции

Бог Пан, хотя и являлся одним из древнейших богов Греции, имел в гомеровскую эпоху и позже, вплоть до II в. до н.э., мало значения. Уже то, что бог Пан изображался как получеловек - полукозел (пережиток тотемизма), указывает на древность этого бога. Первоначально Пан - бог леса, бог пастухов, охранитель стад. Даже в Аркадии и в Аргосе, где Пана больше чтили, его не включали в числа богов-олимпийцев. Но постепенно бог Пан утрачивает свой первоначальный характер и становится богом-покровителем всей природы.

Среди свиты Диониса часто можно было видеть и бога Пана. Когда родился великий Пан, то мать его нимфа Дриопа, взглянув на сына, в ужасе обратилась в бегство. Он родился с козлиными ногами и рогами и с длинной бородой. Но отец его, Гермес, обрадовался рождению сына, он взял его на руки и отнес на светлый Олимп к богам. Все боги громко радовались рождению Пана и смеялись, глядя на него.
Бог Пан не остался жить с богами на Олимпе. Он ушел в тенистые леса, в горы. Там пасет он стада, играя на звучной свирели. Лишь только услышат нимфы чудные звуки свирели Пана, как толпами спешат они к нему, окружают его, и вскоре веселый хоровод движется по зеленой уединенной долине, под звуки музыки Пана. Пан и сам любит принимать участие в танцах нимф. Когда Пан развеселится, тогда веселый шум поднимается в лесах по склонам гор. Весело резвятся нимфы и сатиры вместе с шумливым козлоногим Паном. Когда же наступает жаркий полдень, Пан удаляется в густую чащу леса или в прохладный грот и там отдыхает. Опасно беспокоить тогда Пана; он вспыльчив, он может в гневе послать тяжелый давящий сон, он может, неожиданно появившись, испугать потревожившего его путника. Наконец, может он наслать и панический страх, такой ужас, когда человек опрометью бросается бежать, не разбирая дороги, через леса, через горы, по краю пропастей, не замечая, что бегство ежеминутно грозит ему гибелью. Случалось, что Пан целому войску внушал подобный страх, и оно обращалось в неудержимое бегство. Не следует раздражать Пана - когда вспылит, он грозен. Но если Пан не гневается, то милостив он и добродушен. Много благ посылает он пастухам. Бережет и холит стада греков великий Пан, веселый участник плясок неистовых менад, частый спутник бога вина Диониса. (Миф Пан и Сиринга)

Пан и Сиринга

И великого Пана не миновали стрелы златокрылого Эрота. Полюбил он прекрасную нимфу Сирингу. Горда была нимфа и отвергала любовь всех. Как и для дочери Латоны, великой Артемиды, так и для Сиринги охота была любимым занятием. Часто даже принимали Сирингу за Артемиду, так прекрасна была юная нимфа в своей короткой одежде, с колчаном за плечами и с луком в руках. Как две капли воды, походила она тогда на Артемиду, лишь лук ее был из рога, а не золотой, как у великой богини. (Миф Пан и Сиринга)

Пан увидал однажды Сирингу и хотел подойти к ней. Взглянула на Пана нимфа и в страхе обратилась в бегство. Едва поспевал за ней Пан, стремясь догнать ее. Но вот путь пресекла река. Куда бежать нимфе? Простерла к реке руки Сиринга и стала молить бога реки спасти ее. Бог реки внял мольбам нимфы и превратил ее в тростник. Подбежавший Пан хотел уже обнять Сирингу, но обнял лишь гибкий, тихо шелестевший тростник. Стоит Пан, печально вздыхая, и слышится ему в нежном шелесте тростника прощальный привет прекрасной Сиринги. Срезал несколько тростинок Пан и сделал из них сладкозвучную свирель, скрепив неравные коленца тростника воском. Назвал Пан в память нимфы свирель сирингой. С тех пор великий Пан любит играть в уединении лесов на свирели-сиринге, оглашая ее нежными звуками окрестные горы. (Миф Пан и Сиринга)

Состязание Пана с Аполлоном

Пан гордился своей игрой на свирели. Однажды вызвал он самого Аполлона на состязание. Это было на склонах горы Тмола. Судьей был бог этой горы. В пурпурном плаще, с золотой кифарой в руках и в лавровом венке явился Аполлон на состязание. Пан первый начал состязание. Раздались простые звуки его пастушеской свирели, нежно неслись они по склонам Тмола. Кончил Пан. Когда замолкли отзвуки его свирели, Аполлон ударил по золотым струнам своей кифары. Полились величественные звуки божественной музыки. Все стоявшие кругом, как зачарованные, слушали музыку Аполлона. Торжественно гремели золотые струны кифары, вся природа погрузилась в глубокое молчание, и среди тишины широкой волной лилась мелодия, полная дивной красоты. Кончил Аполлон; замерли последние звуки его кифары. Бог горы Тмола присудил Аполлону победу. Все славили великого бога-кифареда. Только один Мидас не восторгался игрой Аполлона, а хвалил простую игру Пана. Разгневался Аполлон, схватил Мидаса за уши и вытянул их. С тех пор у Мидаса ослиные уши, которые он старательно прячет под большим тюрбаном. А опечаленный Пан, побежденный Аполлоном, удалился глубже в чащу лесов; часто раздаются там полные грусти, нежные звуки его свирели, и с любовью внимают им юные нимфы.

Легенды и мифы древней Греции (ил.) Кун Николай Альбертович

ПАН И СИРИНГА

ПАН И СИРИНГА

И великого Пана не миновали стрелы златокрылого Эрота. Полюбил он прекрасную нимфу Сирингу. Горда была нимфа и отвергала любовь всех. Как и для дочери Латоны, великой Артемиды, так и для Сиринги охота была любимым занятием. Часта даже принимали Сирингу за Артемиду, так прекрасна была юная нимфа в своей короткой одежде, с колчаном за плечами и с луком в руках. Как две капли воды, походила она тогда на Артемиду, лишь лук ее был из рога, а не золотой, как у великой богини.

Пан, бог - покровитель стад и пастухов. В руке у Пана свирель.

(Статуя I в. до н. э.)

Пан увидал однажды Сирингу и хотел подойти к ней. Взглянула на Пана нимфа и в страхе обратилась в бегство. Едва поспевал за ней Пан, стремясь догнать ее. Но вот путь пресекла река. Куда бежать нимфе? Простерла к реке руки Сиринга и стала молить бога реки спасти ее. Бог реки внял мольбам нимфы и превратил ее в тростник. Подбежавший Пан хотел уже обнять Сирингу, но обнял лишь гибкий, тихо шелестевший тростник. Стоит Пан, печально вздыхая, и слышится ему в нежном шелесте тростника прощальный привет прекрасной Сиринги. Срезал несколько тростинок Пан и сделал из них сладкозвучную свирель, скрепив неравные коленца тростника воском. Назвал Пан в память нимфы свирель сирингой. С тех пор великий Пан любит играть в уединении лесов на свирели-сиринге, оглашая ее нежными звуками окрестные горы.

Рубенс, «Пан и Сиринга». Куда бежит нимфа?

Рубенс, «Пан и Сиринга».
        Куда бежит нимфа?


П.П. Рубенс. "Пан и Сиринга"

– Девушка, какая ты красивая! К тебе, наверное, все пристают?
– Да.
– И ты всем отказываешь?
– Да.
– Пожалеешь!

Этот анекдот приходит на память, когда видишь картину «Пан и Сиринга». Два действующих лица: мохнатое козлоногое мускулистое существо мужского рода (Пан) и юная девица (нимфа Сиринга).

Он как бы хватает ее, она как бы отбивается. В его руках прозрачная накидка, которая, видимо, была на девушке. Она еще придерживает ее правой рукой, закрывая свои прелести. И красное покрывало уже почти свалилось, едва держится на плече.

Его намерения недвусмысленны: он хочет ее добиться. А ей этого совсем не надо. Его левая рука уже обнимает девицу, но на самом деле это – охапка тростника, намек на развитие событий. Дело происходит в болотных зарослях (не самое подходящее место для любовных дел). Но – достала его любовь («Хороши вы, камыши, вечернею порою!»).

Кто же они, персонажи картины? Их историю рассказывает Гермес, который отправился по заданию Зевса убить Аргуса и освободить свою любовницу Ио, которую Зевс превратил в корову (скрывал свои грехи), а потом вынужден был подарить ее своей ревнивой жене Гере (а Гера точно знала, кто именно эта корова!). Запутанная история... И вот Гермес со своей свирелью добрался до Аргуса, начал играть с намерением усыпить его и, отвечая на вопрос полусонного сторожа, откуда взялась эта волшебная дудка, рассказал ему о том, как Пан гонялся за Сирингой, как она от него убегала, и что из этого всего вышло.

Пан – сын Гермеса (в греческом пантеоне богов – Гермес, в римском – Меркурий). Гермес – бог, сын Зевса. Но почему-то он решил подработать пастухом и отправился для этого в Аркадию (Аркадия – область Греции). Что и почему – непонятно, но «случилось то, что случилось». И как простой смертный бессмертный пастух влюбился до беспамятства в нимфу, которая не устояла перед ним... А вот тут самое время вспомнить Александра Сергеевича Пушкина: «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь, Не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку». Нимфа родила мальчика: «Был он с рогами, с ногами козлиными, шумный, смешливый» (Гомеровы гимны, «К Пану»).



Рубенс, "Пан и Сиринга". Фрагмент. Пан

Гермес был нормальным ребенком. И вполне симпатичным стал взрослым. Как получилось, что у него родился такой, мягко говоря, необычный сын, непонятно: то ли он слишком торопился, то ли нимфа отчаянно сопротивлялась. Но вот так получилось.

Мамаша, естественно, была вне себя:


Ахнула мать и вскочила и, бросив дитя, убежала:
В ужас пришла от его бородатого, страшного лика.

Так Пан осиротел, о своей мамаше он больше не слышал и с ней не встречался.


А вот папа, Гермес, остался изрядно доволен:
На руки быстро Гермес благодетельный принял ребенка.
Очень душой веселился он, глядя на милого сына.

Мало того, он решил показать сына олимпийским богам:


С ним устремился родитель в жилище блаженных бессмертных,
сына укутавши шкурой пушистою горного зайца.
Сел перед Зевсом-властителем он меж другими богами
и показал им дитя. Покатилися со смеху боги.
Всех порадовал мальчик – и назвали мальчика Паном.



Рубенс, "Пан и Сиринга". Фрагмент. Сиринга

Какие у этого мальчика были дела, чем он занимался, как он рос – неизвестно. Достоверно известно, что он проводил время в обществе нимф, пел, играл, танцевал. Насчет всего такого – может быть, и со всеми подряд, а до нас дошли сведения только об избранных. Он бессмертен, поэтому (наверное) его игры продолжаются до сих пор.

Теперь о Сиринге. Она – нимфа, дочь речного бога из Аркадии. И занималась тем, что...


Часто спасалась она от сатиров, за нею бегущих,
И от различных богов, что в тенистом лесу обитают
И в плодородных полях.
Ортигийскую чтила богиню
Делом и девством она.
(Овидий, «Метаморфозы»)




Многоствольная сиринга (Фото: Colour, Shutterstock)

И красива она была – копия Дианы, только что лук не золотой. Всех занятий – бегать по лесу в полуобнаженном виде (а может быть, и вовсе без одежды), всех тварей мужского рода соблазнять своей красотой, а потом от всех спасаться, чтобы остаться девушкой в честь Дианы (ортигийская богиня – Диана, Ортигия – древнее название острова Делос, родины Дианы).

Однажды ее увидел Пан, совершенно ошалел и тоже начал гоняться за ней, добиваться взаимности. Она – ни в какую, убегает и убегает. А тут камыши, болото, река. Дальше бежать некуда. Видимо, она не умела плавать, да еще и устала безмерно. И попросила своих водяных сестер спрятать ее. Пан уже ее догнал, обнял – и тут увидел, что держит в руках охапку тростника.

Он аж застонал с досады:


Как он вздыхает и как, по тростинкам задвигавшись, ветер
Тоненький звук издает, похожий на жалобный голос;
Как он, новым пленен искусством и сладостью звука,
«В этом согласьи, – сказал, – навсегда мы останемся вместе!»
Так повелось с той поры, что тростинки неровные, воском
Слеплены между собой, сохраняют той девушки имя.
(Овидий, «Метаморфозы»)



Пан обучает Дафниса игре на сиринге

Была нимфа Сиринга – превратилась в тростник, а потом во флейту, которая получила собственное имя «сиринга». Две спаренные дудочки разной длины – первичный вариант флейты. Со временем инструмент усложнился, изменилась конструкция, флейта стала поперечной. Но и продольная флейта получила свое развитие: она стала многоствольной. Каждый ствол, каждая трубочка издают свой звук.

Кстати, о папе Пана, Гермесе. Вернемся к началу, когда Гермес рассказывает Аргусу, откуда появилась такая дудочка, которая усыпляет. Это значит, что сынок (Пан) снабдил папу (Гермеса) сирингой. Зачем и почему? Может быть, Пан убедился в том, что звуки его флейты усыпляют (и пользовался этим в общении с нимфами)? А Гермес, зная об этом, попросил сына сделать и ему такую, когда пошел убивать Аргуса?

В общем, веселая семейка с ужасной наследственностью. Сиринга была права: лучше быть тростником, чем понести от такого. Жалобы Пана на то, что он остался при своих интересах, его слова о том, что память о нимфе останется в звуках и названии флейты, – не более как уловка разжалобить очередную нимфу.

Инструмент стал символом пасторали, деревенской идиллии. Мало того, сохранилась статуя «Пан обучает Дафниса игре на сиринге»: искусство обольщения при помощи музыкального инструмента передавалось от одного умельца к другому. В данном случае – Дафнису, который соблазнил Хлою (правда, флейта в том процессе не участвовала).

Вот такая история. И если срезать тростинку и подуть в нее – услышите отголосок древней байки о том, как он ее догонял, а она – убегала...